Тяжесть красоты.
Я шла по заснеженным улицам ночного Новосибирска. Мокрый снег пощечинами хлестал мне в лицо, колючий ветер мгновенно превращал в льдинки слезы, которые я не могла сдержать. Огромная тяжесть навалилась на меня. Казалось, что-то нематериальное, потустороннее давит грудь и терзает душу.
Постепенно эта нематериальная тяжесть воплотилась для много измученного тела в остро ощутимую боль, которую причиняло мне все, сто было на мне. Длинная шуба сковывала мою походку; шапка тесным обручем стиснула мою голову, словно для того, чтобы заставить ее перестать мыслить; тугой бюстгальтер больно тискал и мял мои груди; пояс от платья намертво вцепился в мой стан, так что перехватило дыхание. А проходящие мимо мужчины раздевали, раздевали меня глазами, и мне казалось, что они хотят меня сожрать.
“Неужели все люди такие? - думала я, - Неужели во все времена удел смелых и красивых – быть осмеянными и оплеванными? Неужели я всегда буду вынуждена насиловать свое тело одеждой из-за того, что другие люди изнасилуют меня, если увидят отсутствие этой самой одежды? О господи, как тяжело жить в этом мире!”
Я еще раз проверила, хорошо ли закрыта дверь, убедилась, что никто не увидит меня через зашторенные окна, зашла на всякий случай в самый темный угол комнаты и осторожно сняла с себя сначала халат, потом бюстгальтер, а потом быстро скатила с упругих ягодиц трусики. “Свобода! Наконец-то… Боже мой, как хорошо, как легко!” С каким упоением каждая клеточка моего тела вдыхает воздух; как наслаждается моя душа тем, что ничто сейчас не давит и не стягивает ее бренную оболочку. “А ведь я красивая”, - подумала я, взглянув в зеркало и эта мысль, такая, казалось бы, светлая и приятная, вызвала у меня воспоминание о жадных глазах мужчин, готовых разорвать мое маленькое, хрупкое тело.
Я постепенно оделась и раздернула шторы. В окне напротив мелькнуло лицо соседки, которая несколько месяцев назад обещала выселить меня из квартиры и сообщить куда следует о том, что я пыталась загорать без одежды на своем балконе. Тяжесть холодной махиной опять навалилась на меня…
Через некоторое время я познакомилась с Владимиром Солнцевым. Он сразу расположил меня к себе открытой улыбкой и светящимися лучиками в больших голубых глазах. Владимир внимательно слушал меня, потом сказал: “Приходи к нам, в “Гелиос”!”. Пожирающие глаза мужчин тотчас возникли в моем воображении, но я посмотрела в глаза Владимира и сказала: - “Приду”.
Сердце мое бухало так, как ударяются о прибрежные камни штормовые валы. Тяжесть с последней, неистовой силой сдавила меня, а потом отпустила навсегда. Когда я увидела пятьдесят пар глаз, смотрящих на меня не с жадностью, как знакомые мужчины и не с ехидством, как соседка напротив, но с добром и расположением. Я впервые поняла, что может быть красота без вожделения; что нагота может вызывать не низменные инстинкты, а чувство прекрасного. Все эти люди были прекрасны. Потому что они были добры, и они не нуждались в одежде, потому что им нечего было скрывать.
У меня появилось много друзей, я перестала бояться мужчин, и своего будущего мужа я встретила именно здесь. Когда наш ребенок подрастет, первое, о чем мы расскажем ему, - о красоте. Я приведу его к нам в “Гелиос” и скажу: “Смотри малыш, как красивы все эти люди. Не обращай внимания на то, худые они или полные, высокие или маленькие. Это не имеет значения, ведь человек красив уже только потому, что он человек. И высшая красота на земле – это красота человеческого тела. Ты должен гордиться своим телом, сынок, а не стесняться его. Человек – это звучит гордо!”
Катерина.